Аннотация
За окном тянулась равнина, пустая и скучная, как футбольное поле в "несезон". Мы даже села ухитрялись объезжать.
- Так ты - русский? - спросил меня Руха с каким-то одному ему понятным превосходством.
Внутренне я стушевался, но ответил вполне спокойно:
- Наполовину.
- А, да, - ухмыльнулся Руха, - ты ж говорил. - Он помолчал, затем спросил по-осетински: - Мае куыд у дае мыггаг? (И как твоя фамилия? (Осет.))
- Мама - Гибизова, - ответил я по-русски.
- А так носишь русскую фамилию, да?
- Да.
- И по-нашему ни бельмеса?
- Цъус, (Чуть-чуть. (Осет.)) - ответил я виновато.
За окном тянулась равнина, пустая и скучная, как футбольное поле в "несезон". Мы даже села ухитрялись объезжать.
- Так ты - русский? - спросил меня Руха с каким-то одному ему понятным превосходством.
Внутренне я стушевался, но ответил вполне спокойно:
- Наполовину.
- А, да, - ухмыльнулся Руха, - ты ж говорил. - Он помолчал, затем спросил по-осетински: - Мае куыд у дае мыггаг? (И как твоя фамилия? (Осет.))
- Мама - Гибизова, - ответил я по-русски.
- А так носишь русскую фамилию, да?
- Да.
- И по-нашему ни бельмеса?
- Цъус, (Чуть-чуть. (Осет.)) - ответил я виновато.